Труды по теме «Техносоциальная формула общества»

Существование человека за пределами естественно-природного равновесия рассматривается как человеческий способ существования живого. Показывается избыточность потребления как движущая сила роста производства. Избыточность потребления и непреодолимый дефицит ресурсов жизни представлены как основание социальной конкуренции, борьбы за существование.

Social cognition can be based on two contrary axioms that answer the question of whether the society can provide for the universal survival of all of its members. Negative answer (relativist model of society) is more productive methodologically. The key notion here is the technosocial formula of society, the physical meaning of which is that the society as an aggregate of people needs bigger vital space than it can create. The growth of man in nature was the result not only of the supplanting of other species but also of the intraspecific struggle which became the main factor of the development process. The criterion of social progress is reduced in the end to only one index – the ability of society’s survival and it doesn’t have any absolute value in space and time.

Предлагается много схем развития России. Но до тех пор, пока не будет сформулирована идея достижения Россией лидирующего положения в мире, а на этой основе – внутреннего благополучия и стабильности, никакие схемы работать не будут. Либо пока не будет достигнуто абсолютное господство определенной силы, подавляющей всех остальных. Иначе говоря, либо демократия передовой общности, либо диктатура отсталой, но самостоятельной (в этом тоже интересы всей общности). А диктатура и несамостоятельность – это вариант банановой республики. Но Россия слишком велика для такого сценария. Стало быть, вопрос стоит о самом существовании России.

В межобщностных отношениях на смену грабительским походам и колониальным захватам приходит политика установления открытых дверей, формируется открытое в глобальных масштабах общество, в котором господствующее положение занимают передовые в научно-техническом отношении общности. Таким образом, борьба за выживание на всех уровнях все больше перемещается в область научно-технического соревнования, что, впрочем, не отменяет ни собственности на средства производства, ни прямого насильственного воздействия, в том числе военного, которое приобретает полицейский характер и переходит на высокие технологии.
Современное научно-техническое освоение мира эквивалентно его географическому освоению в прошлом. В этом положении состоит одно из главных противоречий глобального мира, заключающееся в том, что у природных богатств, как правило, оказываются два хозяина – собственник территории, не способный в силу технологической отсталости воспользоваться ими, и собственник технологий, не имеющий свободного доступа к источнику сырья. Передовые общности, владельцы информации и технологии, используют демократизацию в качестве универсальной отмычки, обеспечивающей всеобщий режим открытых дверей и, соответственно, необходимый доступ к природным кладовым. Отстающие общности, владельцы этих кладовых, требуют, напротив, доступа к передовым технологиям.

Техносоциальная формула обусловливает последовательно выводимые друг из друга положения о: невозможности всеобщего выживания независимо от уровня материально-технического развития, необходимости силового начала (насилия) в организации общественного производства, фундаментальном социальном отношении “цель–средство”, непреодолимости социальной дифференциации общества и бескомпромиссной борьбы за существование внутри общностей и между общностями.

Понятие устойчивого развития стало общеупотребительным благодаря Конференции ООН по окружающей среде и развитию (Рио-де-Жанейро, июнь 1992 года), а еще ранее было использовано в докладе норвежского премьер-министра Гру Харлем Брундтланд “Наше общее будущее”, возглавлявшей в 1987 году работу Всемирной комиссии ООН по окружающей среде и развитию. В качестве основных условий устойчивого развития было признано, во-первых, сокращение разрыва между лидирующими и отстающими (развивающимися) странами, и, во-вторых, обеспечение сохранения окружающей природной среды. При этом повторение (догоняющее развитие) было признано экологически неприемлемым, а в передаче передовых технологий отстающим странам было отказано. Идея устойчивого развития превратилась в геополитический лозунг, закрепляющий преимущество лидирующих стран в их взаимодействии с окружающим миром.
В статье определяется технологическое, экологическое, экономическое и социальное содержание устойчивого развития. Показывается непреодолимость производственного роста, сопровождающегося расширением экологических проблем и обострением борьбы за выживание. Делается вывод о лозунге устойчивого развития как идеологическом средстве защиты интересов лидирующих стран.

В условиях социального кризиса насилие, реализующее отношение “цель – средство”, разопосредуется, нормативность утрачивается, в результате чего общность либо разрушается, либо переходит к новой системе отношений. Переходный период – это время установления новой устойчивой формы социальной организации (функция интеллектуалов) и ее идеологического обоснования (функция интеллигентов).

Одно дело, когда не объяснить смысл материального существования человека в рамках абстрактного абсолютистского-прогрессивистского подхода, предполагающего отсутствие границ расширения материальнопредметной жизни и достижение гипотетического коммунизма, когда человеку доступно абсолютно все, однако он не превосходит своей бесконечной малости перед лицом бесконечно большого универсума. Но совсем другое дело, когда в контексте действия техносоциальной формулы материальная жизнь человека не может состояться вне борьбы с себе подобными, вне превращения одного человека в средство существования другого человека, когда смысл жизни видится уже не просто в самой жизни, а в бесконечной бескомпромиссной борьбе за нее, смысл которой не объяснить уже потому, что сама жизнь не имеет смысла. Религия не дает объяснения существования человека, она лишь оправдывает его и призывает к смирению с безысходностью своего бытия.
Самое плохое во всем этом – двойная мораль, когда в вопросе существовании утверждается одно, а в понимании сущности – другое, сущность становится средством, орудием борьбы за существование. В доведенном до логического конца виде это означает призыв к человеку принести себя в жертву ради другого человека.

Жизнь среди своих имеет цель, нагружена смыслом. Наиболее консолидированный круг своих – род, вне которого все являются чужими для его членов. А чужие несут в себе угрозу превращения рода в средство или сами могут быть превращены в средство, причем не в силу некой произвольной прихоти, а под воздействием непреодолимого социального давления, определяемого объективно неизбежным перепадом уровней социально-технологического развития. Чужие неизбежно оказываются крайними, периферийными элементами в социальном жизненном пространстве. И хотя исторические формы общностей меняются, родовая общность остается главной. Это связано с необходимостью социальной преемственности: дети нуждаются в родителях, а родители нуждаются в детях по выживанию, для поддержания которого необходим определенный объем и боковых ветвей родовой связи.

Модель общественного устройства, как единая общепринимаемая система нормативов (правил игры), невозможна по техносоциальной формуле. Складывание совокупности совместно живущих людей в целостную систему общества обеспечивается не единым стремлением к созданию такой системы, а борьбой за место в ней.
Управление необходимо там, где имеется дефицит ресурсов, оно предполагает постоянное принятие решений, составляющих организационную основу общественной жизни, ее главное содержание. Вне сферы действия формулы нет решений, ибо сущность решения состоит в выборе, определении приоритета – кто и в каком качестве остается в жизненном пространстве, а кто выбывает?
В основе управленческих решений лежат интерес и объяснительная модель окружающего мира. Интерес может быть в большей или меньшей степени осознанным, рационально или иррационально выраженным, а объяснительная модель окружающего мира – мифологической или научной. Соответственно, управленческие решения могут быть адекватными или иллюзорными, утопическими. Но в любом случае субъективность управления имеет объективное основание – борьбу за выживание. В этом смысле становится понятным афоризм о том, что в политическом управлении ошибка хуже преступления. Еще точнее можно сказать, что управление не может быть истинным или ложным, оно либо выигрышное, либо проигрышное. Успех в управлении одной системой предполагает поражение управления другой системой.

Исходным содержанием естественного права является право на жизнь. Его не требуется прописывать и принимать, поскольку оно является всеобщим атрибутом существования живого. Право на жизнь не может быть ни разрешительным, ни запретительным, потому что жизнь не требует разрешения и не может быть запрещена; жизнь объективно вообще никак не регламентирована. Наличие проблемы права на жизнь обусловлено противоречием между всеобщим стремлением к жизни (ее индивидуальному сохранению и родовому продолжению), с одной стороны, и объективной индивидуальной и родовой ограниченностью, – с другой. К сфере природной жизни такая постановка вопроса неприменима, в природе проблема права не возникает, так как существование природы не имеет субъектного выражения, поскольку любой предмет природы, в том числе и все живые существа, всегда входит в качестве частичного элемента в какую-либо другую, более широкую предметность, то есть он не обладает суверенностью существования. Лишь вся биосфера представляет собой завершенное целое, но не является субъектом в силу отсутствия субъектной пары, субъектного противостояния.
Право на жизнь возникает только в обществе, потому что стремление к выживанию является всеобщим (таким стремлением обладают все), а возможностью выживания, то есть полного проживания всей жизни, – не все. Однако сам по себе дефицит ресурсов жизни необходим, но недостаточен для возникновения правовых отношений. Другим основанием права является совместность человеческого существования. Здесь противоречие в том, что в совместной жизнедеятельности участвуют все (непосредственно или опосредованно), а выжить могут не все. Следовательно, объективно кто-то является целью совместной деятельности, а кто-то только ее средством, то есть одна жизнь расходуется ради поддержания другой жизни.

Живя в одной ограниченной природной среде, имея одну и ту же собственную органическую (животную) природу, люди необходимо едины в способе своего существования. Предмет их целеустремленности один и тот же – обеспечение собственной жизни на одной и той же ограниченной базе. При этом процесс производства и потребления материальных и духовных благ изначально имеет двойственную функциональность, будучи направленным как на простое выживание, так и на наполнение самой жизни особым ценностным содержанием, придание ей все большей привлекательности. При этом ни то, ни другое никогда не достигает насыщения. То есть производство никогда не обеспечивает ни всеобщего выживания, ни предельного удовлетворения потребностей. Одновременно то и другое всегда остается предметом социальной дифференциации, разделяющей людей в рамках фундаментального социального отношения “цель – средство”. В своих крайних значениях существование “людей – целей” характеризуется неограниченным ростом потребления, а существование “людей – средств” среднестатистически не выходит за пределы простого выживания. Исходя из этого, благополучие можно определить как возможность человека полностью прожить свою жизнь, содержательно насыщенную в соответствии с конкретно-историческими критериями.

Важной особенностью российской истории является то, что перед Россией почти все время стоит мучительная проблема выбора пути развития, которая в очередной раз чрезвычайно обострилась на наших глазах. Вместе с тем в самом факте стоящей перед нами проблемы исторического выбора заключено определенное позитивное содержание, которое состоит в том, что возможность выбора означает нашу свободу, и эту возможность мы обязаны сохранить навсегда, чтобы никто и никогда не решал за нас и не выбирал нам способ нашей жизни.

Глобализация экономики, выражающаяся, прежде всего, во всеобщей специализации мирового хозяйства, необходимо выдвигает на первое место транспорт во всех его отраслевых и технологических формах. Добыча, переработка и транспортировка энергоресурсов могут быть организованы как единая высокотехнологичная отрасль и стать базовой сферой инновационного развития России. В этом заключаются ее уникальные возможности, позволяющие стать одним из лидеров в системе международного разделения труда, занять свою собственную нишу лидерства в этой системе.
При всем этом важно помнить, что главным и по сути единственным средством получения из природы ресурсов жизни современного общества является наука. Одновременно наука представляет собой главный источник материальных и идеальных средств насильственного воздействия общностей друг на друга с целью получения дополнительных ресурсов жизни. Следовательно, социальный статус ученого объективно должен быть наиболее высоким. Однако в действительности это не так – по популярности и материальному вознаграждению крупные ученые явно уступают, например, представителям зрелищного искусства. Дело в том, что наука относится в подавляющей степени к государственной сфере жизнедеятельности, функционирование в которой характеризуется меньшим выражением внешней признательности, однако большей устойчивостью и надежностью. Следовательно, фигура ученого – это фигура государственного человека, несущего бремя ответственности за судьбу конкретного общества. Соответственно, чем сильнее данное общество и представляющее его государство, тем более прочным и стабильным является положение науки вообще и ученого, в частности.

О жизни зрелого человека говорят, что она еще не закончилась, но уже состоялась. Ничего нового ожидать уже не приходится. До сих пор жизнь поддерживалась только надеждой на нереализованные стремления (возможности). А в начале жизни было именно стремление к чему-то новому, желанному, но неизвестному, неизведанному.
Все это относится и к человечеству. Его существование состоялось, ничего нового уже не будет. Модели будущего, утопии остались позади, сейчас их никто не строит и не выдвигает. В лучшем случае осталось только стремление к решению текущих проблем. Но их не решить раз и навсегда, человечество обречено на их перманентную неразрешимость. Такой вот человечеству приговор. Время экспериментальных социальных моделей закончилось. Остались только проблемы и всеобщая борьба.

Исторический опыт ХХ века опроверг две величайшие утопии: коммунистическую и технократическую модели общества. Первая, подобно миражу, исчезла вместе с обрушением системы советского социализма, который унес с собой в небытие и социальные идеалы уравнительского характера, вторая оказалась в безвыходном тупике экологических проблем, которые подорвали веру в созидательные возможности научно-технического прогресса. Эйфория от успехов научно-технической революции и связанных с ними позитивных социальных ожиданий сменилась тревогой или даже страхом перед неотвратимо надвигающейся опасностью, связываемой равно как с отрицательными следствиями роста масштабов технической деятельности человека, так и с его научно-техническим бессилием в решении многих современных проблем природного и социального характера.
На этом фоне складывается образ человека, запутавшегося в им же созданных обстоятельствах, заблудившегося в собственном сотворенном мире, благодаря своей чрезмерной любознательности, помноженной на самонадеянность и дополненной эгоизмом. Но в методологическом плане такое видение оказывается малопродуктивным, ибо для объяснения общества надо искать не “закон людей”, определяющий их материально-предметную жизнь, а “закон вещей”, формирующий их собственно человеческое бытие.

Современный мир бурлит, его сотрясают национальные и религиозные конфликты, социальные столкновения и терроризм. В соответствии с техносоциальной формулой общества это никогда не кончится, в чем и заключается драматизм человеческого существования вообще. Меняются только исторические формы социальной борьбы. Современные тенденции в ее развитии связаны с тем, что человечество перестало быть дискретным образованием, и столкновения перестали быть эпизодическими. Борьба пронизывает всю ткань человеческого общества.
Модель глобально единого человечества, которому больше некуда расширяться и остается лишь перегруппировываться и переструктурироваться, объективно базируется на экстраполяции современного типа материально-технического развития, породившего ряд фундаментальных проблем, от решения которых зависит возможность дальнейшего существования общества, но способы самих решений до сих пор неизвестны. Никто не знает, есть ли еще пространство для дальнейшего расширения сферы материального единства общества и природы или достигнут абсолютный предел? Собственно, этого никогда никто не знал, – например, Европа долго не расширялась, а только перегруппировывалась. Но, в отличие от прошлого, сейчас осознаны сами проблемы, что требует новых методологических подходов. В частности, требует осмысления то обстоятельство, что история знает лишь примеры вторичного расширения человечества, т.е. расширения не как освоения девственной природы, а как завоевания новых территорий, растекания по Земле второго слоя людей, когда вместе с новыми источниками природных ресурсов осваивались и новые источники трудовых ресурсов. Было ли когда-либо иначе, – история этого не знает. Но перспектива новых этапов послойного расширения общества существует и вполне определенна.