Труды по теме «Теория социальной относительности»

Рассмотрены актуальные проблемы развития социально-научного познания в условиях качественных изменений общественной жизни на рубеже XIX-XX вв. Главное внимание уделено определению философских оснований перевода научного познания общества на теоретический уровень и формированию социальной теории, отвечающей современным требованиям научной рациональности. Преодолевается неопределенность социальнонаучного знания, вызванная идеологическими различиями, несовпадением социальных интересов в теоретическом рассмотрении общественной жизни.

Социальное знание не приобрело вид научной картины общества, подобной естественнонаучной картине природы, и не обладает теоретическим единством, базирующимся на некотором объективном основании. Не построена фундаментальная, согласующаяся с естествознанием социально-теоретическая модель общества, показывающая развитие всех сфер общественной жизни в их целостности, с позиции единых принципов и законов. Соответственно, поскольку отсутствует социальная теория, подобная теоретическому естествознанию, постольку социальной философии не на что опереться, кроме непосредственного исторического опыта, а у социального научного познания, в свою очередь, нет необходимой философской базы. Поэтому социальная философия и теоретическая социология по сути совпадают, социальная философия выполняет компенсирующую онтологическую функцию, как это было с натурфилософией в донаучный период естествознания.
Однако, говоря о моделях общества, не следует смешивать реальные исторические общности и теоретическую модель общества, подобно тому, как не смешивают реальное падение тел и теоретическую модель свободного падения. Естествознание не предписывает того, как должно падать тело, оно просто описывает реальное падение, т.е. то, как тело падает. Оно не говорит – правильно ли текут реки, хороший или плохой климат и т.п. То же самое можно отнести и к социально-научному познанию, которое должно указывать, что будет в том или ином случае, в той или иной ситуации. Как естествознание не указывает человеку, что нельзя прыгать с большой высоты без технических средств, что стены домов надо ставить вертикально, а фундаменты класть горизонтально, – оно только указывает закон, а люди сами делают выбор; так и социально-научная теория, будучи всеобщей моделью общественного развития, должна показывать его закон, на основе которого люди могут делать сознательный выбор технического и социального действия.

Исторический опыт ХХ века опроверг две величайшие утопии: коммунистическую и технократическую модели общества. Первая, подобно миражу, исчезла вместе с обрушением системы советского социализма, который унес с собой в небытие и социальные идеалы уравнительского характера, вторая оказалась в безвыходном тупике экологических проблем, которые подорвали веру в созидательные возможности научно-технического прогресса. Эйфория от успехов научно-технической революции и связанных с ними позитивных социальных ожиданий сменилась тревогой или даже страхом перед неотвратимо надвигающейся опасностью, связываемой равно как с отрицательными следствиями роста масштабов технической деятельности человека, так и с его научно-техническим бессилием в решении многих современных проблем природного и социального характера.
На этом фоне складывается образ человека, запутавшегося в им же созданных обстоятельствах, заблудившегося в собственном сотворенном мире, благодаря своей чрезмерной любознательности, помноженной на самонадеянность и дополненной эгоизмом. Но в методологическом плане такое видение оказывается малопродуктивным, ибо для объяснения общества надо искать не “закон людей”, определяющий их материально-предметную жизнь, а “закон вещей”, формирующий их собственно человеческое бытие.

Понятие постцивилизации логически необходимо возникло в ходе последовательного теоретического анализа целостной модели глобального общества, конструируемой в соответствии с принципами социальной относительности. Разумеется, в конечном счете, оно отражает действительные процессы, имеющие место в объективной социальной реальности и указывающие на очередной переход общества в иную фазу его развития. Однако даже самое широкое эмпирическое обобщение этих процессов вне формулы социальной относительности, – исходного пункта одноименной теории (Горюнов В.П. Теория социальной относительности: Методологические проблемы построения целостной модели общества. – М., 1993. С.256.), – не вывело бы на сколько-нибудь методологически значимое понятие постцивилизации. Следует, правда, оговориться, что дело не в термине как таковом, – пусть это будет суперцивилизация или мегацивилизация, – важно, что речь идет о качественно новом состоянии социума, не вписывающемся в систему современных представлений о цивилизации и противостоянии ей по ряду существенных показателей.

Социальное знание еще не приобрело вид научной картины общества, подобной естественнонаучной картине природы, и не обладает теоретическим единством, базирующимся на некотором объективном основании; пока еще не построена фундаментальная, опирающаяся на естествознание социально-теоретическая модель общества, показывающая развитие всех сфер общественной жизни в их целостности, с позиции единых принципов и законов. Вместе с тем выработка экономической и технической политики все больше требует фундаментальной научно-теоретической проработки вопроса о естественноприродных основаниях общественной жизни, научное объяснение которых позволяет подняться до научного объяснения всей общественной жизни, осуществить исследование общественного развития во всей его целостности, строго выдерживая единую логическую последовательность, что является критерием научности.
Материально-техническое развитие позволяет осуществить абсолютный рост производства средств жизни и численности народонаселения, но ни при каких обстоятельствах не может устранить данное неравенство (затрачиваемый труд – всегда больше, чем результат). И если эффективность труда изначально имеет отрицательное значение, когда расход рабочей силы изначально выше полученного результата, то для осуществления производства недостаточно покорения сил природы, необходимо еще покорение сил другого человека, превращение его всего лишь в говорящее орудие. Весь вопрос, стало быть, сводится к распределению мест в системе социальной дифференциации, а не к ее отмене.

Целостная социально-теоретическая модель общества, будучи единой социально-научной картиной, одновременно должна быть и научной теорией, системой всеобщих принципов и законов общественного развития, выполняющей объяснительные и предсказательные функции. При этом данная теория не может быть иной, кроме как теорией социальной относительности, во-первых, в том смысле, что в качестве предмета исследования выступает двойственность общественной жизни, насквозь пронизывающая ее от материальной до духовной сферы; во-вторых, в аспекте несводимости общественного развития к какой-либо одной его форме, в отсутствии универсального показателя развития в качестве своеобразной системы координат.