Труды по теме «Постчеловечество»

Величайший миф индустриальной эпохи, по крайней мере, в рамках европейской культуры, – это вера в абсолютный прогресс, позволяющий обществу достичь гармонии во всех сферах бытия на основе неуклонного роста производительных возможностей. При всей гуманистической направленности этого мифа он, в конечном счете, всегда служил прикрытием и оправданием глубокой социальной дифференциации, вселяя в представителей низших слоев веру в лучшее будущее, общеисторический оптимизм, выходящий за пределы живущего поколения. Причем это в равной мере относится к внешне противоположным социальным моделям – капиталистической и коммунистической. От религиозного мифа он отличается только тем, что во главу угла ставит другой источник всеобщего блага – труд на основе научно-технического прогресса.

Анализируются технологическое, экологическое, экономическое и социальное содержание устойчивого развития. Рассматриваются проблемы биоэнергетики и безотходного производства. Показана непреодолимость производственного роста, сопровождающегося расширением экологических проблем и обострением борьбы за выживание. Сделан вывод о лозунге устойчивого развития как идеологическом средстве защиты интересов лидирующих стран.
Никакого постчеловеческого общества не будет.

Рассматриваются техносоциальные предпосылки, объективирующие тезис о конце истории в его классическом (Гегель, Маркс) и современном (Фукуяма) понимании. Методологической базой рассмотрения является принцип исчерпаемости в материально-техническом развитии, обусловливающий невозможность абсолютного общественного прогресса и, следовательно, отсутствие определенной направленности истории, ее движения к некоторому совершенному состоянию.

Становление человека означает выход из животного состояния. Человеком не рождаются, а становятся. То есть человек – это нечто ставшее, это животное, перешедшее к другому способу жизни, главное в котором – отношение “цель – средство”. А техника – только орудие превращения одной жизни в средство поддержания другой.
В связи с этим можно так оценить главный библейский сюжет: грехопадение человека – в самом факте его становления человеком. Не человек согрешил (как будто сначала был человек, но без греха), а грех изначально составляет первооснову человека. Освободиться от этого греха, который состоит в самом человеческом способе жизни, невозможно. Грех содержится в телесности, потому что именно в ней действует техносоциальная формула. Формула – это источник зла. Одна надежда на избавление от греха – освобождение от телесности, переход к духовности. В духовности нет места для действия техносоциальной формулы, поэтому нет места и для греха.
Никакого постчеловеческого общества не будет.

Модель общественного устройства, как единая общепринимаемая система нормативов (правил игры), невозможна по техносоциальной формуле. Складывание совокупности совместно живущих людей в целостную систему общества обеспечивается не единым стремлением к созданию такой системы, а борьбой за место в ней.
Управление необходимо там, где имеется дефицит ресурсов, оно предполагает постоянное принятие решений, составляющих организационную основу общественной жизни, ее главное содержание. Вне сферы действия формулы нет решений, ибо сущность решения состоит в выборе, определении приоритета – кто и в каком качестве остается в жизненном пространстве, а кто выбывает?
В основе управленческих решений лежат интерес и объяснительная модель окружающего мира. Интерес может быть в большей или меньшей степени осознанным, рационально или иррационально выраженным, а объяснительная модель окружающего мира – мифологической или научной. Соответственно, управленческие решения могут быть адекватными или иллюзорными, утопическими. Но в любом случае субъективность управления имеет объективное основание – борьбу за выживание. В этом смысле становится понятным афоризм о том, что в политическом управлении ошибка хуже преступления. Еще точнее можно сказать, что управление не может быть истинным или ложным, оно либо выигрышное, либо проигрышное. Успех в управлении одной системой предполагает поражение управления другой системой.

Основным итоговым результатом предшествующего развития общества, как в плане его всеобщей истории, так и с точки зрения завершения текущего столетия, является становление глобального человечества как целостной системы материально-технического, социально-политического и духовно-культурного взаимодействия. Понятие глобальности означает здесь достижение обществом некоторого предельного состояния, возможного при существующем способе жизнедеятельности.
Рост общественного богатства происходит по схеме построения печально известной финансовой пирамиды, поддерживаемой увеличивающимся притоком новых вкладчиков, то есть за счет расширения такого же притока дополнительной рабочей силы на основе расширенного воспроизводства народонаселения. Но, в отличие от абсолютной предельности размера пирамиды в соответствии с числом потенциальных вкладчиков, рост общественного богатства не имеет какого-либо достоверно установленного предела в силу отсутствия достоверно установленных пределов ресурсного потенциала природы.
Однако в любом случае цивилизация, как способ общественной жизни, себя исчерпала. При этом понятие постцивилизации не вписывается в исторический ряд «дикость-варварство-цивилизация». Данное понятие предполагает снятие подобной этапности, лишение общественного развития статуса прогресса и вообще направленности.

Понятие постцивилизации логически необходимо возникло в ходе последовательного теоретического анализа целостной модели глобального общества, конструируемой в соответствии с принципами социальной относительности. Разумеется, в конечном счете, оно отражает действительные процессы, имеющие место в объективной социальной реальности и указывающие на очередной переход общества в иную фазу его развития. Однако даже самое широкое эмпирическое обобщение этих процессов вне формулы социальной относительности, – исходного пункта одноименной теории (Горюнов В.П. Теория социальной относительности: Методологические проблемы построения целостной модели общества. – М., 1993. С.256.), – не вывело бы на сколько-нибудь методологически значимое понятие постцивилизации. Следует, правда, оговориться, что дело не в термине как таковом, – пусть это будет суперцивилизация или мегацивилизация, – важно, что речь идет о качественно новом состоянии социума, не вписывающемся в систему современных представлений о цивилизации и противостоянии ей по ряду существенных показателей.